Были времена, когда Вацлав Принцип, главный редактор и издатель «Предпоследних новостей», считался уважаемым, достойнейшим членом общества.
К его мнению прислушивались, его издание уважали.
Было и такое, многие из числа общественных и политических деятелей в их городе «примеривали» его, за глаза, на пост мэра или депутата парламента.
Но с тех пор прошло надцать лет, многое в их царстве-государстве изменилось не в ту сторону, в которую хотелось бы. И теперь сами активисты-фантазеры уже считались крайне вредными элементами общества, которые, так сказать, тревожат неприкосновенную стабильность их нынешнего государства, на всех парах движущегося вперед – в прошлое.
А сам Вацлав Сигизмундович из числа благопристойнейших, достойных уважения членов общества перешел в разряд персон нон грата.
Поначалу Принцип не замечал этих изменений, будучи погруженным в редакционно-издательский процесс. Ну да, в разговорах с какими-то его давними знакомыми появилась некоторая напряженность; ну да, в редакцию перестал заходить N. или вот звонить М. Ну, может быть, заняты люди чем-то; у всех свои заботы и проблемы, как говорится.
А потом он узнал: власти включили его список нежелательных персон.
В «черные списки» из двадцати, примерно, человек были внесены как раз таки те, кто ранее считался достойнейшим представителем общества. Самые активные, яркие, талантливые…
Теперь в фаворе у властей были другие люди, с другими качествами – прямо противоположными. Теперь ценились послушание, некритичность взгляда на вещи, угодничество и исполнительность…
Люди с этими качествами, произнося как мантру: «Мы за стабильность!», став чиновниками, тихой сапой разрушали их государство. Кругом, как и когда-то, в советском прошлом, процветали застой и стагнация.
Народ безмолвствовал.
Принцип, разобравшись, в чем дело, сначала ехидно посмеивался над всем этим: его возраст и опыт позволял ему делать перспективный обзор новейшей истории, а также – прогнозы на будущее. «Это мы уже проходили, господа нехорошие, это нам хорошо известно. И пользы от этого «нового порядка» вам никакой не будет», – говорил воображаемому оппоненту Вацлав Сигизмундович, сидя вечером в своем «вольтеровском» кресле у себя в кабинете, потягивая виски с лимоном.
Но дело было серьезным. Поднятая по тревоге («отечество в опасности, правящий режим теряет власть!») их страна совершила идеологический марш-бросок в исторические дебри.
На сорок лет назад (хотя кто-то доказывал, что на шестьдесят-семьдесят). И теперь в ней любовно восстанавливались интерьеры тех приснопамятных времен, когда человек был не самостоятельной личностью, а лишь винтиком государственной машины.
Люди, с позволения сказать, граждане их царства-государства, еще не очухались от предыдущего периода застоя и сопутствующих ему событий. И вот – здрасьте вам – наступили новые-старые времена. Многим даже не пришлось регулировать свою жизненную философию и систему ценностей: что тогда было – нельзя, то и сейчас было «не можно»…
Само собой, эти пертурбации не могли не сказаться и на общих настроениях, на политической обстановке в обществе. И не могли не «ударить» по Вацлаву Сигизмундовичу и его изданию.
С его изданием, впрочем, все было понятно: исключить! запретить! не давать! ограничить!
А вот с ним с самим ситуация была посложнее… Как, например, запретить Принципа, Вацлава Сигизмундовича? Это в принципе невозможно!
Но попытки все же делались. И Вацлав Сигизмундович даже ощутил их последствия…
Михаил Владимирович Якушев – не старый еще человек приятной наружности и таких же приятных манер – некогда был ближайшим другом Принципа. Они вдвоем любили собраться как-нибудь вечерком за бокалом хорошего грузинского вина и поговорить о том, о сем. О литературе, искусстве, о жизни – вообще…
Вацлаву Сигизмундовичу нравилась неспешная манера Якушева излагать свои мысли; его внимательность к собеседнику; его интеллигентная мягкость и тактичность.
Приятельствовали они много лет, столько, что и сами уже забыли – сколько.
Якушев был директором издательской фирмы, занимался книгами и авторами. Близкая, так сказать, Вацлаву Сигизмундовичу сфера. Посему тем для разговоров у них было множество.
Якушев всегда придерживался либеральных взглядов, ставил человеческую личность выше государства, и это тоже сближало их с Принципом.
Но вот, как мы уже сказали, наступили новые-старые, «комиссарские» времена. Они с Якушевым много и весьма основательно анализировали происходящее, делая соответствующие выводы. К сожалению, для них обоих их наблюдения и прогнозы каждый раз оправдывались. А если и были чуть неточны, то тоже не в положительном смысле…
