11 декабря в галерее Ў в рамках выставки World Press Photo, которая открылась на день раньше, один из победителей конкурса Александр Гронский прочитал публичную лекцию.
С чувством, толком и расстановкой Александр поделился, что для него значат пейзажные проекты, какими технологиями пользуется для съемки и распечатки фотографий, а также, почему в его пейзажных проектах нет людей крупным планом, не будет прибегать к постановочной фотографии и снимать пока только в России.
«Меня никогда не интересовал пейзаж сам по себе без следов человеческого участия»
«Фотографией я начал заниматься довольно рано — сразу после школы. И, в общем-то, ничем больше в жизни не занимался. Первые восемь лет я работал универсальным фотожурналистом. А пейзажные проекты — более осмысленные вещи, в которых выступаю сам себе заказчиком. Это похоже больше на мое хобби, на важное увлечение, в котором я для себя никогда не видел практических выгод. Я предполагал, что это будет просто мое хобби, а деньги буду зарабатывать журнальными заказами и коммерческой работой. Так получилось, что сейчас все мои персональные проекты связаны с пейзажами, темой пограничного пространства. Я исследую пространства. И занимаюсь этим лет шесть уже.
В первом пейзажном проекте, который я начал в 2006 году, снимал места России с населением меньше одного человека на квадратный километр. Я не выбирал в точном соответствии, а просто брал малонаселенные районы: Дальний Восток, Север. Часто снимал в маленьких городах. В этих городах захватывало ощущение будто бы застоя: типичный советский маленький городок, как и тысячи других; с той лишь разницей, что когда он заканчивается, ты понимаешь, что дальше вообще ничего! Как остров. Это обычное пространство, ничем не примечательное, которое почти невозможно передать фотографией, так как оно существует в контексте. Именно контекстом задана какая-то отделенность и затерянность. И с этим контекстом я пробовал работать.
Название либо определение проекта возникает уже после того, как я начинаю снимать. То есть, это просто интуитивное блуждание, а потом уже к этому приходит осмысленность и определение.
В первых проектах меня захватывало, когда остался один на один с пейзажем. Там состояние такой растерянности. Меня никогда не интересовал пейзаж сам по себе без следов человеческого участия и влияния на пейзаж. Вообще, независимо от того, сколько человека есть в пейзаже, это можно собрать в фокус. И какие-то эстетические моменты у меня возникали не умозрительно, а интуитивно.
Тот факт, что в моих фотографиях обычно нет людей либо они очень далеко, это прием, с которым я сразу решил работать. У меня было ощущение, что люди, которые присутствуют в кадре, должны быть не какими-то конкретными людьми, а символами человечества. Потому что так устроен мой глаз, мозг, которые понимают, что изображение человека — это настолько мощный символ, что сразу приковывает все внимание. Я не могу смотреть на остальные части фотографии, ибо погружаюсь в рассмотрение лица. Поэтому я старался отойти подальше, чтобы все остальные элементы фотографии равноправно существовали. Тогда можно все эти элементы рассматривать отдельно и их сложно-сочиненное взаимодействие.
Даже на формальном уровне мне всегда хотелось сохранять псевдобеспристрастность, где я не отдаю предпочтение какому-то конкретному элементу. Тенденция, где нужно устанавливать горизонт по середине кадра... Мне кажется, от этого происходит, что я не уделяю большего внимания ни небу, ни земле, а они равномерно распределены.
Конечно, это умозрительность. И тот факт, что я вообще куда-то направляю камеру — это фактически означает, что я что-то выделяю.
Мне нравится охотиться за фотографией
Бывает, что "проходил мимо-увидел-почувствова-снял". Бывает, что нравится место, но ты понимаешь, что именно сейчас чего-то не хватает и нужно будет вернуться. Например, для «Пасторали» я на некоторые понравившееся места возвращался 20 раз в течение трех лет, пока не сделал фотографию, на которой все сошлось. Есть фотографии, которые делаю с первого раза. Или могу на один кадр потратить 5 пленок, а потом все их забраковать.
Мне нравится охотиться за фотографией. Но это не значит, что я не люблю или презрительно отношусь к постановочному кадру. Наоборот, в последнем проекте я периодически думал, чтобы попробовать сделать какие-то постановочные вещи, иначе подойти к пейзажу. Нашел добровольцев, которые могли организовать мизансцены. Получилось, конечно, интересно и забавно. Но когда это один человек в пейзаже — еще может резонировать, а трое — это ощущение, что я вообще ничего не контролирую. И в ближайшее время я к этому возвращаться не буду, потому что понимаю, что это совершенно иной принцип работы, к которому я не готов, который мне совершенно не понятен.
На следующем проекте я понял, что для меня очень важно перестать активно перемещаться. Нужно быть более зависимым от пространства. В проекте, где снимал окраины Москвы, не думал об административной границе, а снимал все, что вижу и пытался визуально определить эту самую границу.
Была зима. Стал с этим пейзажем работать, и почти сразу я понял, что у заснеженных пейзажев иные принципы резонирования, совершенно иная глубина и графика. Я почувствовал, что идея границы здесь буквально граничит, трансформируется. Многие элементы пейзажа, люди и то, как они падают на снег, оказываются как будто вырванными из контекста. Мне этого хватило, и захотелось попробовать с этим поиграть. А что если все эти элементы, которые есть на снегу, будут разбросаны?
Пейзаж должен вызывать чувство сопереживания
Очень часто какая-то идея, с которой я начинаю работать, - совершенно не то, к чему потом прихожу. Для меня фотографирование — всегда процесс визуального экспериментирования: есть какие-то вопросы, которые пытаюсь сформулировать и как-то ухватить эти фотографии. Я пытаюсь избежать перспективы, объема и, наоборот, брать плоскостью.
Был опыт в Китае. Там я почувствовал себя туристом. Решил, что какое-то ближайшее время я должен сосредоточиться на российском пейзаже как пространстве, которое вызывает хоть какое-либо сопереживание.
Подвешенная в пространстве пастораль
«Название серии «Пастораль» [серия фотографий «Пастораль» заняла 3 место в конкурсе World Press Photo в номинации «Daily Life stories» — авт.] возникло у меня почти сразу. И в нем было довольно много иронии, которой не было потом в фотографии, на мой взгляд. «Пастораль» в классическом понимании - это определенный такт, определенная традиция в живописи, это классический жанр, воссоединение человека с природой. А то, что я снимал — московские окраины в зазорах между микрорайонами, непонятный город-не город, непонятное подвешенное пространство. Обычно это места, где местные жители проводят досуг, странно там существуют. Символическая нагрузка к пейзажу здесь была для меня очень важна. Приемы, которые я использовал для этой серии, более связаны с канонической живописью: красочная погода, определенные часы дня. Чтобы было не то, чтобы приторно, но избыточно.
Степень моего иронизирования над пространством в проекте под большим вопросом. Я понимаю, что эта ирония считывается, и она отвлекает меня. Наверное, это не очень правильно. Но, если внимательно посмотреть, то вы увидите абсолютно нейтральную композицию, я не давал происходящему никакую оценку…
